***

Сорок святых мучеников Севастийских Императорский минологий. XI в.

В 320 г. жестокий Лициний (308-323), разделивший власть со святым Константином, сбросил маску лицемерия и разо­рвал отношения с императором-христианином. Он опуб­ликовал эдикты, направленные против христиан, и разослал во все подчиненные ему провинции магистратов, обязанных выполнять его приказы. Согласно эдиктам, те, кто не желал подчиняться, предавались смерти в страшных мучениях.

Правитель Агриколай^[1], назначенный для Каппадокии и Малой Армении, был одним из самых ревностных испол­нителей указов о гонениях. Он призвал в Севастию, где нахо­дилась его резиденция, двенадцатый императорский легион, называемый Молниеносным (Legio XII fulminata). Возглав­лял его дукс Лисий. Сорок воинов этого легиона, люди моло­дые, храбрые и уважаемые за свою службу, отказались прине­сти жертву имперским идолам и объявили себя христианами.

Происходили они из разных стран, но были объединены, слов­но один новый человек, верой и любовью. Они представали перед правителем один за другим, словно атлеты, проходя­щие перепись в день поединка, и объявляли свое истинное звание, говоря: «Я — христианин!»

Агриколай сначала попытался переубедить воинов мягко­стью, восхваляя их славные деяния и обещая почести и на­грады от императора, если они покорятся его повелению. Святые ответили ему устами одного из них: «Если мы доб­лестно сражались, как ты говоришь, за земного императора, то со сколь большей горячностью надлежит нам теперь всту­пить в бой ради любви Владыки вселенной. Ибо для нас суще­ствует только одна жизнь — смерть за Христа!» Брошенные в темницу в ожидании нового допроса, храбрые воины бла­гочестия на коленях умоляли Господа сохранить их в истин­ной вере и укрепить в брани. В то время как они проводи­ли ночь в пении псалмов, им явился Христос и сказал: «Вы положили хорошее начало, но венец будет дарован лишь то­му, кто претерпит до конца!»

На следующее утро правитель снова повелел привести их к себе и возобновил льстивые уговоры. Тогда один из свя­тых мучеников, Кандид, открыто обличил его притворную мягкость, вызвав этим гнев тирана. Не в силах ничего сде­лать против христиан, поскольку их военачальник, дукс Ли­сий, еще не осудил их, Агриколай повелел опять заключить их в темницу.

По прошествии семи дней в Севастию прибыл Лисий, и мучеников привели к нему. По пути Кирион ободрял соратников, говоря: «У нас три врага: диавол, Лисий и прави­тель. Что они могут против нас, сорока воинов Христовых?» Когда Лисий увидел, что они столь тверды и решительны, он повелел другим воинам выбить им зубы ударами камней. Но лишь только они приступили к выполнению приказа как внезапно оказались ослеплены божественной силой и по ошибке били один другого. Лисий, объятый гневом, схватил камень и хотел метнуть его в святых, но камень по­пал в Агриколая, тяжело ранив правителя. Святые прове­ли ночь в темнице в ожидании решения, какого рода муче­нию их подвергнут.

Призвав на помощь все свое нечестивое воображение, правитель повелел бросить святых нагими в замерзшее озе­ро, которое находилось на небольшом расстоянии от горо­да, чтобы они погибли в ужасных мучениях, причиняемых холодом. Желая усилить пытку, он придумал представить перед ними, в качестве последнего искушения, средство из­бавления от мук: приказал растопить на берегу баню, чтобы тот, кто покинет поле битвы, побежденный суровостью хо­лода, нашел там утешение.

Мученики, выслушав приговор, бросились, один опере­жая другого, раздеваться со словами: «Снимая эти одежды, совлечемся и ветхого человека! Раз уж некогда по лукавству змия мы облеклись в кожаные ризы, сегодня совлечемся риз, чтобы стяжать рай, утерянный нами! Что воздать Господу за то, что Он претерпел ради нашего спасения? Тогда воины раздели Его донага — так же сбросим и мы теперь наши одеж­ды, чтобы весь воинский чин обрел прощение! Суров холод, но сладок рай! Проявим терпение на короткое время, что­бы согреться на лоне Авраамовом! Купим вечную радость ценой краткой ночи мучений! Так или иначе, но этому тлен­ному телу надлежит умереть, — изберем же теперь вольную смерть, чтобы жить вечно! Прими, Господи, эту жертву все­сожжения, которую потребит холод, а не огонь!»^[2]

Так ободряя друг друга, сорок святых как один ступили на лед, не связанные ничем, кроме собственной воли. Всю ночь они претерпевали ледяное дыхание ветра, особенно же­стокого в этом краю, молясь Господу, чтобы они как все сорок вступили в эту битву, так и вышли бы из нее все сорок с побе­дой, не потеряв никого из этого священного числа — симво­ла полноты. Ночь продолжалась, их тела начали окоченевать, а кровь — замедлять свое течение, причиняя им невыноси­мую сердечную боль. Один из них, побежденный страдани­ем, покинул озеро и побежал к жарко натопленной бане. Од­нако разница в температуре была столь велика, что он умер почти сразу же, лишившись победного венца.

Тридцать девять воинов, опечаленные потерей сорат­ника, удвоили молитвы — внезапно великий свет воссиял в небе и остановился над озером, согревая святых мучени­ков, а Ангелы снизошли, чтобы возложить на их головы три­дцать девять сияющих венцов. Видя такое чудо, один из стра­жей, по имени Аглаий, который грелся возле бани, внезапно просветился верой. Увидев, что еще один, сороковой венец остается висеть в воздухе, он понял: это знак того, что кто-то мог бы восполнить число избранных. Аглаий разбудил това­рищей по оружию, бросил им свои одежды и быстро побежал на лед, чтобы присоединиться к мученикам, взывая: «Я то­же христианин!»

Когда на следующее утро Агриколай получил известия о случившемся, он повелел вынуть святых из озера и лишить их жизни, перебив голени, а потом бросив тела в огонь, что­бы и следа не осталось от славного подвига. Когда мучени­ков влекли к последней пытке, они пели: Проидохом сквозе огнь и воду, и извел ecu ны в покой! (Пс 65,12). Палачи, испол­нив приказ, погрузили тела святых на колесницу, чтобы вез­ти на сожжение. Тут они заметили, что один, самый юный из них, Мелитон, все еще жив, и оставили его в надежде, что он наконец отречется от христианской веры. Но мать му­ченика, присутствовавшая при казни, взяла свое дитя и са­ма положила на колесницу вместе с телами других, говоря: «Не лишись венца, мой дорогой сын, присоединись к сорат­никам, чтобы наслаждаться тем вечным светом, который раз­веет мою скорбь». Без единой слезы, с радостью на лице она сопровождала колесницу до самого костра.

Следуя приказу правителя, воины развеяли прах мучени­ков и бросили их кости в реку. Через три дня святые предста­ли в видении епископу Севастийскому Петру^[3] и указали ему место в реке, где покоились их останки, откуда они были из­влечены христианами для почитания. Впоследствии частицы мощей сорока мучеников распространились по многим ме­стам и их почитание возрастало прежде всего благодаря семье св. Василия Великого, который благоговел перед их памятью^[4].

В ночь, предшествовавшую мученичеству, святые про­диктовали «Завещание» юному рабу Евноику, который был свидетелем их подвигов и сумел скрыться от преследовате­лей. Оно написано в форме увещания. Евноик передал этот дивный текст следующим поколениям и взял на себя забо­ту о святилище, где были положены мощи святых. Именно в «Завещании» можно обнаружить имена сорока мучени­ков: Акакий, Аетий, Александр, Ангий, Афанасий, Валент, Валерий, Вивиан, Дометиан, Домн, Екдик, Евноик, Евтихий, Гаий, Горюний и другой, соименный ему, Илия, Илиан, Ираклий, Исихий, Иоанн, Кандид (или Клавдий), Кирилл, Кирион, Ксанфий, (Леонтий), Лисимах, Мелетий, Мелитон, Николай, Приск, Сакердон, Севериан, Сисиний, Сма­рагд, Феодул, Феофил, Филоктимон, Флавий, Худион. Один из них потерпел поражение, и Аглаий-воин занял его место, чтобы восполнить священное число^[5] .

Составитель — иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод — издательство Сретенского монастыря